Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен] - Сэмюэль Дилэни

— Тогда я не знаю, почему я чувствую себя виноватой!

— Ответьте: зачем вы принесли плакат домой, если вы не хотели воспоминаний о войне? И если вы были в ярости, если вы испытывали отвращение к «этой своей военной работе», зачем вы содрали с забора тщательно приклеенный плакат? Почему он лежал, пусть скомканный, полтора года у вас на столе? Не пытались ли вы себе напомнить о чем-то, что вы открыли, но во что не могли и не хотели верить? О чем-то таком, о чем, как вы сегодня подумали, вам больше не нужно напоминать; разорвать, выбросить в корзину, выкинуть из головы…

— Но ведь больше никакой войны не будет, — перебила она. — Теперь у нас новый король! Будет объявлен мир, все вернутся по домам и не будет никакой… — Она говорила быстро и громко. Они почти дошли до тронного зала. В холле не было ни души. Кли выглядела потрясенной. Что-то пробивало себе дорогу в ее мозгу, она сопротивлялась, выталкивала. Но вот давление ослабло, и четкое знание вырвалось из подкорки, нахлынуло, как прибой, взлетело на поверхность, как гейзер. Она прислонилась к стене и прошептала:

— Война…

Эркор сделал шаг ей навстречу. ЗНАНИЕ ударило в его мозг почти с той же силой. Он пытался ускользнуть.

— Но мы выиграем войну! Враг за барьером, мы можем… — Он растерянно оглядывался по сторонам.

— Какая война! — выкрикнула Кли. — Ох, вы не понимаете! КАКАЯ ВОЙНА!

Глава 12

Илло воткнул указатель в грязь. Кто-то спросил:

— Откуда ты знаешь, что он указывает правильно?

— А какая разница? — Илло пожал плечами.

Тил стоял рядом с Торном. Бараки по краям нового лагеря сквозь туман были едва видны.

— Хорошо снова быть в лагере, — сказал Торн.

— Угу. Вроде как снова стоишь на земле. Знаешь, я долго думал о Разведчике.

— Не ты один, — сказал Торн, показывая на группу солдат. — Что же ты думал?

— Почему…

— Я могу предположить шесть «почему». Которое из них твое?

— Почему он сделал то, что сделал? Почему он размазал танком вражеское гнездо ради нашего спасения?

— Может, он решил, что, если кто-нибудь этого не сделает, мы все погибнем в пламени?

— Может быть. Знаешь, я понял бы это лучше, если бы весь полк состоял из стражей. Но ведь это не так.

Торн засмеялся.

— Видишь ли, мы все принадлежим к одному биологическому типу, одной расе. Все гистосенсы. Так что чему здесь удивляться?

— А я удивляюсь, — сказал Тил. — Вы, стражи, живете совсем не так, как все остальные из Торомона. Однако сражаетесь здесь. И смотри, как неандертальцы быстро приспособились к военной жизни!

— А ты спрашивал кого-нибудь из них?

— Спрошу. Но все-таки я не понимаю, почему он это сделал.

Кто-то бежал сквозь туман, почти налетел на них, схватил Тила за плечи и закричал:

— Мир! Ты слышал? Короновали нового короля! Подписывается мир! Мы вернемся домой!

Он бежал от группы солдат, стоявших у дверей бараков. Тил и Торн переглянулись.

— Вернемся домой! — ухмыльнулся лесной страж, и они оба обернулись и посмотрели на указатель Курла.

Позднее их собрали и объявили:

— …входит в силу сегодня с шести часов вечера. А до тех пор мы еще в состоянии войны. Мы находимся вблизи вражеского лагеря, так что — за пределы базы не выходить! Враг может удвоить активность, и каждого, кто выйдет за границы лагеря, вправе обвинить в агрессивных действиях. Как только мирный договор будет подписан, мы начнем свертывать базу.

Люди зашептались, засмеялись, выскочили на поляну. Кто-то сорвал с себя рубашку и размахивал ею в воздухе, кто-то с истерическим смехом повалился на землю, другие бегали вокруг, смеялись, кричали. Тил увидел, что из барака выходит Лог.

— В чем дело? — спросил неандерталец. — Что происходит? Почему все кричат?

— Где ты был? — спросил Тил. — Разве ты не слышал объявления?

— Я… спал, — сказал Лог, протирая глаза.

— Мир! — вскричал возбужденный Тил. — Подписывается мир, Лог! Конец войне! Конец, амба, точка! Видишь, все празднуют и скачут от радости!

— Значит, скоро домой? Это очень хорошо, очень!

— Лог, что ты будешь делать, когда вернешься домой?

Лог пожал плечами, но потом новая идея осветила его широкое лицо и взорвалась словами:

— Знаю! Я буду учить.

— Учить своих людей в руинах?

— Точно. Здесь я научился куче вещей, которые и они должны знать. Курл еще раньше учил меня читать и писать.

— Разведчик? — с удивлением спросил Тил.

— Да. И я начал учить свою жену и дочку и других. Теперь, когда я вернусь, мы станем сажать кхарбу на расчищенных участках, а не собирать дикие плоды. Будем ухаживать за ней и получать много плодов. Я разговаривал с одним парнем-фермером, и он сказал мне, как это делать. Я узнал здесь кучу вещей. И если я научу других, всем будет лучше, верно?

— Конечно.

— Слушай, — спросил Лог, глядя на пернатого любимца Тила, шлепающего туда-сюда в нескольких футах от них, — тебе позволят взять его с собой?

— Не знаю.

— Ты думаешь, он будет счастлив в Торомоне? Там нет такой грязи.

— Это верно. Но я хотел бы все-таки взять его. Я его люблю.

Лог присел на корточки и щелкнул пальцами. Хлопун подошел и влез на его руку. Лог погладил перья и хихикнул:

— Лучше, если бы у тебя было два хлопуна. Одному ему будет одиноко.

— В любом случае он будет со мной, пока я здесь. Он простится со мной, когда я буду уходить.

— Как приятно вернуться домой, — сказал Лог. — Недалеко от места, где я жил, есть гора, а в долине озеро. Какие-то люди пришли туда и начали строить дома, дороги, причалы на озере.

— Неплохо, — сказал Тил.

— Озеро на заре очень красиво. Курл однажды водил меня туда. Странно он вел себя здесь, в армии.

— Слушай, Лог, ты не посмотришь за хлопуном? Я схожу проверю свои инструменты и посмотрю, все ли готово к отправке. Через полчаса я вернусь.

— Ладно, я послежу за ним.

— Спасибо, — сказал Тил и побежал к баракам.

Когда Тил входил в барак, он услышал голос:

— Эй, вернись!

И раздалось шлепанье по грязи крошечных ног хлопуна и сапог неандертальца.

«Это Лог, — подумал Тил. — Он гонится за моим… Черт возьми, я забыл сказать ему насчет границ!» И Тил побежал по грязи.

— Вернись, дурацкая обезьяна, вернись!

Он догнал Лога, ушедшего на сорок футов от границы лагеря, схватил его за плечо и повернул, Лог удивился.

— Он убежал, и я только…

— Мчись отсюда что есть мочи!

— Но ведь мир…

— Он входит в силу только в шесть часов, и враг удвоил бдительность. Поворачивай.